Замерев с конспектами в руках, ведьма с удивлением наблюдала, как сорвавшаяся с Жениного кольца искра вяло поплыла в ее сторону. Опешившая и даже немного оскорбленная таким отношением Лера поспешила отмахнуться от искры конспектом, как от назойливой мухи. Убедившись, что никакая магия ей больше не угрожает, девушка серьезно уставилась на своего притихшего друга. Лера не расслышала в его неразборчивом бурчании отпугивающего призраков заклинания и потому о природе примененного к ней волшебства могла только догадываться. А мысли в голову темной ведьмы, привыкшей ожидать от жизни какой-нибудь каверзы, лезли самые мрачные. Например, что Евгеша отчаялся убедить подругу при помощи слов и решил прибегнуть непосредственно к действию, то есть загипнотизировать ее. И если на вторжение друзей-приятелей в ее личное пространство девушка не обращала никакого внимания, и даже принимала его вполне охотно, то к границам своего внутреннего мира относилась куда более ревностно, не позволяя кому бы то ни было совать нос в собственные мысли. Мгновенно вспыхнув, Лера осуждающе уставилась на Егуна взглядом, от которого местные лысегорские гарпии в панике сбрасывали оперение, но почти сразу успокоилась. Во-первых, внешний вид играющего комментатора был до того усталый и подавленный, что даже обладавшая богатым воображением Бейбарсова не смогла заподозрить в приятеле бессовестного манипулятора. Даже при том, что Женя был невероятно одаренным актером, с легкостью перевоплощавшимся в друзей, знакомых и даже преподавателей школы, лицемером Егунчик никогда не был. А во-вторых, магическая зеленая искра, от которой только что отмахнулась ведьма, наконец сработала, сделав видимыми маленьких носатых человечков, прыснувших в разные стороны от магспирантки. Один из глюков, которыми и были маленькие носатые создания, явно не спешил улепетывать, сраженный белой магией. Вместо этого он схватил Леру за прядь волос и принялся больно тянуть ее в сторону, явно намереваясь оставить себе трофейный локон. Скривившись, Вел бросила свои конспекты и, схватив со стола забытый кем-то учебник по теории сглазов, с нескрываемым удовольствием припечатала обнаглевшего глюка. Довольная собой Лера стряхнула несчастного на пол, откуда тот поспешил отползти и спрятаться за диваном, подальше от волшебных искр и темных ведьм. Сама же темная ведьма, утратив интерес к маленькому проказнику, оценивающе взвесила в руке забытый учебник. Конечно, как представительнице темного отделения, ей бы следовало припрятать беспечно оставленную книгу, чтобы библиотечный джинн всласть отыгрался на нерадивом ученике. Но делать этого почему-то совсем не хотелось, то ли из-за усталости, скопившейся в ней за последние недели, то ли из-за присутствия Егунчика, внесшего посильную лепту в эту самую усталость, леший знает. Швырнув многострадальную книжку обратно на стол, Лера с тоской уставилась на друга и уже открыла было рот, чтобы сказать Егуну, что ему не мешало бы проведать прабабусю, а заодно и отлежаться вечерок в магпункте, восстановить силы, так сказать, но ее в очередной раз бесцеремонно, хотя и вяло, перебили.
Чем больше говорил Евгений, тем сильнее хмурилась ведьма, возмущенно поджав губы и громко и недовольно сопя. Егунчик совершил стратегическую ошибку, или же наоборот гениальный тактических ход, наступив на Лерину больную мозоль. Для девушки сама мысль, что кто-то может считать ее трусихой, была хуже пареной редьки на завтрак и ее же на обед. Не успев толком притормозить и подумать, разобравшись в собственных чувствах и мотивах, Лера уже была на полпути к тому, чтобы принять приглашение в команду только ради того, чтобы утереть Егуше нос и доказать, что ее драконьей пастью не напугаешь.
-Что я Соловья ни разу не видела, или с Гоярыном рядом не стояла?! – возмутилась Лера, переходя из оборонительной позиции в наступательную, - Ничего я не боюсь, и никого! Если бы я только захотела, меня бы никто не остановил, ни ты, ни Соловей, ни даже Поклеп с его заклинаниями! Я просто не хочу! Мне что заняться больше нечем?! - ведьма передернула плечом, - И золотого самолетика не жди, пшик тебе, а не самолетик, дырки от бублика и той не получишь! – насупилась девушка, всем своим видом демонстрируя оскорбленную невинность.
На самом деле, Лера не так уж сильно и преувеличивала, чувство страха действительно было, если не чуждо ей, то, во всяком случае, было несвойственно или же попросту игнорировалось ею большую часть времени. Даже к стихии воды, которую, как известно, барышня недолюбливала, она относилась скорее с опаской. Всему виной была прочная внутренняя уверенность, что рано или поздно корабль жизни Бейбарсовой таки пойдет ко дну, буквально. Или же у Поклепа окончательно сдадут нервы, и он пустит ее на корм русалкам.
Интересно, русалки-каннибалы - это те, которые едят себе подобных, или все же те, что пристрастились к человечине? Надо будет спросить у Тарараха, или Медузии… Главное, чтобы не у Поклепа, а то ведь и правда пустит меня на консервы, - с усмешкой подумала Вел. Отмахнувшись от глупых мыслей, девушка вернулась в реальность и заметила, что Евгеша окончательно сполз на пол, покинув оккупированный им подлокотник. Изрядно утомившаяся от их затянувшего противостояния, которое было едва ли не первым за весь тот приличный срок их общей дружбы, Лера позволила себе блажь просто молча понаблюдать за Егуном. Сам Ягунов похоже был занят тем же, потому что он внимательно рассматривал собственные ноги. Ноги у него в самом деле были необычные: если у Баб-Ягуна были феноменальные уши, то у его сына были феноменальные ноги, а все потому что они были невероятно длинными даже для такого высокого юноши, как Евгеша. Саша даже посмеивался, мол, при желании Егун может спокойно перешагивать через первокурсников, как через пеньки в Заповедной Роще. Сама Лера ничего такого не говорила и даже не смеялась над подобными шутками. Как ведьма с телом далеким от эталонного идеала, она со сдержанным уважением относилась к чужим физическим особенностям, никогда не позволяя себе кого-то высмеивать. Разве что эти кто-то сами нарывались на ответную любезность, а ходить в должниках Лера не любила.
Подперев рукой подбородок, девушка с несвойственной ей нежностью посмотрела на рассевшегося на полу комментатора. Он выглядел таким милым и непосредственным, словно ребенок, случайно оказавшийся в теле взрослого и не понимающий, что ему теперь с этим телом делать, что Лера, глядя на него, не смогла сдержать улыбки. Нет, все-таки ее друг был совершенно особенным, и дело даже не в его росте, длинных ногах, спутанной прическе или неукротимой болтливости, идущей в комплекте с богатой фантазией и тягой к приключениям. Все дело было в том, как Женя относился к окружающему миру и к самой жизни, в какой-то детской наивности, восторженности, невероятно подкупающей беспечности, особенно для таких падких на все светлое и доброе ведьм, как Вел. Ягунов прервал Лерины размышления совершенно неожиданной просьбой. Причем неожиданным был не столько предмет просьбы, сколько само ее наличие. Все в Тибидохсе давно привыкли, что правнук Ягге без стеснения говорит всем и все, что только может взбрести в его лохматую голову. О понятии такта же, Егун знал не больше, чем лопухоиды о разведении единорогов. Так что сказать, что Лера заинтересовалась, что за щекотливый вопрос может последовать за этой невинной просьбой, значит скромно промолчать в пыльную тряпочку. Напустив на себя равнодушный вид, чтобы скрыть съедающее ее любопытство, девушка вяло махнула свободной рукой.
-Валяй! Только не обижайся на меня потом, если мой честный ответ разрушит тонкий мир твоих детских иллюзий, - хихикнула Бейбарсова.
