[nick]Бесса[/nick][status]Полынь и ковыль[/status]Солнце благополучно миновало зенит и теперь начинало медленно сползать к горизонту, ознаменовав собой время обеда. Выражаясь словами классика, была самая пора подкрепиться, чем Эфир послал. Скрывающейся от стражи мятежнице вышеозначенный товарищ не послал ничего съестного, поэтому она продолжала бесплодно слоняться по торговым рядам вольного города Борея. Скользя невидящим взглядом по примелькавшимся за день товарам, Бесса мысленно задавалась вопросом, какой хмырь первым придумал поговорку, что лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Чем одно лучше другого – вопрос спорный, как, в общем-то, и само утверждение в целом. Но Бесса, хоть и весьма недоверчивая ведьма по жизни, в данную примету верила безоговорочно, более того, следовала ей неукоснительно. И не то чтобы темная была так уж склонна сожалеть о собственных грешных поступках, но все в ее жизни так складывалось, что большинство идей Бессы в конечном счете выходили ей боком.  Хотя с другой стороны, если верить поговорке, как ни крути, получалось, что пожалеть о чем-то да придется. По мнению девушки все это смахивало на пресловутый выбор между двух зол. Почему же мятежница с завидным упрямством выбирала большее зло, трудно сказать наверняка.  Но вот люди близко знакомые с ведьмой могут сделать некоторые предположения. Версию о ее склонности к мазохизму мы опустим, по той простой причине, что жители мира Четырех стихий не знакомы с этим пикантным философским термином. Примем за рабочую гипотезу, что Бесса как личность масштабная отдает предпочтение крупным неприятностям с подсознательной уверенностью, что «уж если лажать, то по-крупному»!  Не сказать, чтобы на этот раз девушка облажалась так уж сильно, но раскаивалась она знатно. Так раскаивалась, что окажись неподалеку недруги с талантом к подзеркаливанию или, как модно сейчас говорить, телепатии - заслушались бы. Больше всего ведьма жалела, что не послушалась Рема и не осталась ждать его возвращения в трактире, как ей собственно и было велено. Вместо этого она отправилась в одиночку гулять по местному рынку, как ей собственно и было запрещено. Предусмотрительный Кроев даже не постеснялся отобрать у напарницы имевшиеся гроши, справедливо рассудив, что безденежному чародею на рынке делать нечего.
Наивный, - подумала Бесса, мысленно утерла воображаемые слезы умиления и, помахав другу кружевным платочком, бодро зашагала в сторону рынка. Ни дружеские рекомендации «сидеть тихо и не высовываться», ни лишение наличности девушку не смутили. Строго говоря, она вообще ничего не собиралась покупать. Бес просто надеялась погулять по городу, посмотреть «чуда чудные» и «дива дивные», приценится к каким-нибудь интересным штуковинам и, если уж совсем честно, что-нибудь стырить.  Ничего конкретного на уме у ведьмы не было, поэтому она всецело отдалась вдохновению. Но какие бы темные мысли не гнездились в этой светлой голове, сегодня им не суждено было осуществиться.
Живот мятежницы заурчал, требуя у своей хозяйки внимания и хлеба… и маслица, и колбаски. И еще ту карамельно-ореховую конфету в шоколаде, которая, как знала девушка, называется «батончиком» и которая, как она начинала подозревать, существует только в ее воображении. Ни в одном уголке бывшей империи слыхом не слыхивали ни о каких «сладких батончиках», если не считать сладкого хлеба. На попытки Бессы объяснить, что это такое, большая часть собеседников крутила пальцем у виска, остальные просто пожимали плечами и спешили по своим делам. Ведьма уже готова была смириться с тем, что пригрезившихся ей конфет не существует, но вовремя убедила себя, что даже ее богатая фантазия никак не могла породить  тягучую текстуру, приторно-сладкое послевкусие и кусочки арахиса, застрявшие в зубах. 
Заметив краем глаза приближающихся стражников, ведьма поправила платок, покрывавший голову и плечи мятежницы и скрывавший ее лицо от встречных зевак, и внимательнейшим образом уставилась на заговоренный чугунный котелок, представленный на прилавке среди прочего волшебного барахла, предназначенного  для помощи домохозяйкам. Обсмотрев и обмацав товар со всех сторон, темная поинтересовалась его стоимостью для пущей достоверности и, убедившись, что стражники отошли на почтительное расстояние, двинулась дальше между прилавками в поисках выхода из этого торгового безумия, по ошибке именуемого базаром. Единственная  проблема состояла в том, что  этот самый выход девушка искала уже больше часа и пока что результаты были самые плачевные. То есть самое время было сесть и заплакать.
Интересно, - подумала Бесса, - Рем предполагал, что я могу заблудиться, когда запрещал мне в одиночку выходить из трактира или же он просто опасался, что я могу вляпаться в неприятности?
Правильный ответ на этот вопрос ведьма не знала. И чем больше она размышляла над этим, тем больше склонялась к выводу, что никогда и не узнает. Темная в красках представила, как ее изможденное окоченевшее тело спустя несколько дней найдут  местные ребятишки, прислоненным к мешку с кукурузной мукой. А во дворце его величества короля Форна с венценосной супругой устроят праздничный пир по этому поводу. А верные последователи напишут на ее могиле: «Она боролась за свободу и равенство всех людей, но пространственное скудоумие оказалось сильнее». 
В пестром море выставленных на продажу товаров, взгляд волшебницы как магнитом притянуло к двум полоскам непроницаемо черной материи, узлом завязанных на деревянном столбе. Упомянутый столб служил частью навеса над прилавком торговца тканями. Чего у него только не было! Перламутровый шифон От-и-Тиды, воздушная борейская органза, пылающий шелк Пламмельбурга всех оттенков красного, даже адамантовые пуговицы из мастерских Арапса.  И все это великолепие Бесса не удостоила даже беглым взглядом. Ее вниманием безраздельно завладела невзрачная черная тряпочка. Словно под действием заклятья девушка подошла вплотную к заинтересовавшей ее вещи и, не отдавая отчета в своих действиях, взялась за свободный конец. Ткань подозрительно оживилась, мгновенно обвив запястье ведьмы. По ее поверхности пробежала рябь, после которой на ткани появилось изображение чьей-то фигуры. Во всяком случае, так думала темная, поскольку в том скрюченном положении, в котором находились отрезки, были видны только ноги, обутые в странные по местным меркам белые шнурованные тапочки. Мятежнице же диковинная обувка казалась смутно знакомой, так что она помимо воли наклонилась еще ближе, стараясь получше все рассмотреть, когда ее заметил торговец тканью. Лавочник пробурчал какое-то заклинание и амулет, висевший у него на шее, окутался белым сиянием. Загадочная материя в ту же секунду отпустила околдованную волшебницу и безвольно повисла на подпорке.  Купец нетерпеливо махнул на Бессу рукой, молчаливо требуя удалиться восвояси. Так и не опомнившись до конца, темная развернулась и, не сделав и пары шагов, врезалась в чью-то широкую грудь, глухо звякнувшую при столкновении. Ведьма недовольно потерла ушибленный лоб, приходя в себя от встречи с темным артефактом - а в том, что эта тряпочка была именно темным артефактом Бес уже не сомневалась - и последующего столкновения. Первое, что увидела перед собой девушка, открыв глаза, был металлический нагрудник с оттиснутой на нем пикирующей крепостью – отличительным знаком городской стражи Борея. После такого открытия поднимать взгляд выше уже совсем не хотелось. Скорчив гримасу, которую любой начинающий физиогномист интерпретировал бы как выражение «этого следовало ожидать», Бесса все-таки подняла утомленные очи на врезавшегося в нее везунчика.
Мда… Повезло, так повезло, ничего не скажешь.
От столкновения платок съехал с головы ведьмы, так что теперь она предстала перед стражем местного магопорядка во всей своей незамысловатой - кто-то скажет сомнительной -  не верьте, незамысловатой! - красе. Бес со стражником молча уставились друг на друга. Стражник - со смесью шока и недоверия на лице, мятежница - с мрачным видом преступника, прокопавшего секретный ход для побега прямиком в кабинет начальника тюрьмы. Тишина затягивалась. По соображениям Бессы вот-вот должна была прозвучать сакральная фраза «держи ее». Решив не дожидаться персонального приглашения, темная ткнула пальцем за спину охранника, испуганно вытаращив глаза на воображаемую опасность.
-Божечки! Что это там такое?!!!!!!
Со слышимым скрипом, озадаченный представитель городской стражи, стал поворачиваться в указанном направлении. Воспользовавшись его отвлечением, ведьма со всей силы пихнула стражника в бок и ломанулась в противоположную сторону. Утративший равновесие патрульный, повалился прямиком на своего старшего и более опытного товарища, раскусившего задумку разбойницы и попытавшегося перехватить ее, прежде чем на него завалился сослуживец. Перемежаемая охами и вздохами, вдогонку мятежнице понеслась отборная солдатская ругань, увенчанная несколько запоздалым воплем «лови ее».
Удирая от патрульных, Бесса лихо неслась между палатками. Конечно, в любое другое время о том, чтобы скрыться от борейских стражников с их крылатыми сапогами не могло быть и речи. Но в стесненных условиях большого базара, где узкие проходы пересекались под немыслимыми углами, так что сверху они  напоминали скорее муравьиные тропы, а торговые шатры наползали друг на друга со всех сторон, о какой-либо левитации не стоило и говорить. Городская стража, очевидно, пришла к такому же неутешительному выводу и, грузно топая и грохоча доспехами, бросились следом за разыскиваемой преступницей. Бес успела от них прилично оторваться, ныряя под прилавками и проворно лавируя между рядами и теперь, не снижая скорости, старалась придумать, что же ей делать. Надежда убежать потерялась вместе с выходом из этого рыночного лабиринта. Останавливаться же и спрашивать дорогу, по мнению ведьмы, было еще глупее, чем заблудиться среди бела дня. В очередной раз, нырнув под прилавком, темная пролезла под ширмой, отделявшей одно торговое место от другого, и оказалась за стойкой торговца разномастными горшками, кувшинами, кувшинчиками, вазами, вазонами и прочими сосудами различного размера, формы и назначения. Пока хозяин всего этого добра был занят, демонстрируя потенциальному покупателю чудесную рунную вязь, украшавшую бока средних размеров горшочка, Бесса недолго думая запрыгнула в стоявшую рядом метровую вазу и затаилась. Увлеченный расхваливанием товара лавочник ее маневра не заметил. Тогда девушка осторожно выдохнула, немного расслабившись, и постаралась устроиться поудобнее, предполагая, что куковать в вазоне ей придется долго, прежде чем городская стража набегается и, пожав плечами, вернется в караульную. В конце концов, вольному городу Борею никакого вреда от деятельности волшебницы не было, так что местные стражи порядка разыскивали ее без особого рвения. Еще разок тихонько вздохнув, темная устало прикрыла глаза в тщетной надежде подремать часик-другой, пока солнце не сядет и рынок не закроется на ночь, предоставив ей возможность покинуть свое ненадежное убежище и вернуться в трактир к Рему за очередной порцией причитаний и вразумлений в духе «я же тебе говорил».